организация

Понятие "организация пространства"  вошедшее в архитектуру с Ладовским видимо внушено А.Богдановым и его общей организационной наукой "тектологией".
Сам Богданов придавал этому понятию универсальный смысл - видя в мире только энергии и их организацию - хоть в атоме, хоть в кристалле, хоть  в Пролеткульте

Но в качестве беспредметной - категория организации не может охватить все, хотя  с ее помощью можно все истолковать. Ибо в понятии  организация есть такое единство объекта и субъекта, которое уже никак не разорвать. Организацией в объекте мы называем такую форму его структуры. которая имеет цель, а  цели есть только в мире субъектности.
Поэтому весь мир эволюции в категории  организации выступает как направленный к  цели, а не продукт случая.
Возможно именно поэтому Ленин так не любил Богданова и его Тектологию. Ведь  за организацией стоит организатор - Бог, а Ленин Бога не любил.
Тем не менее  организация  у Богданова действительно сближается синергией и субстанциальными процессами, которые интересовали Флоренского.
Мой субстанциальный резонанс в этом смысле касается проблемы организации.
Попытка с помощью категории организации дополнить и осуществить космологию без Бога и культа несомненно вдохновляла Богданова и как марксиста и как ученого.


С другой  стороны, тут сталкиваются две принципиально не сведенные пока онтологии - онтология натуральных сил ( эмпедокловых стихий) и онтология слова и языка, которая порождает и цели и предметы и усилия кооперантов.
В этом отношении  идеи Богданова близки к идеологии анархизма, как самостоятельной формы сасмоорганизации. Что же касается выпавшего из такой онтологии "культа", то у Богданова он неожиданно явился как черт в табакерке в его "Пролеткульте".
 Соединение беспредметности  пространства и беспредметности "организации" само по себе  знаменует интереснейший конфликт этой новой идеологии архитектуры и искусства, в котором  дважды исчезает Субъект - автор ( в структурализме и постструктурализме) и художник (в Производственном искусстве).

Предметный мир оказывается устойчивым только на пересечении беспредметности физико-математического и словесно-культурного  дискурса и само это соединение "силы" и "слова" было  уловлено и "выявлено" в христианской теологии, которая и звучит почти как "тектология". И оно же становится предметом индивидуальной онтологической вариации в имяславии Флоренского и Лосева.

Порядок

ТА 730  Типы порядков

Структура архитектурных порядков предполагает

1. Паттерны порядка,  выраженные словесно или графически и пластически
2. Схемы порядков, способные генерировать соответствующие устройства на земле или в виде построек
3. Символические (в том числе, генетические)  интерпретации паттернов порядка
4. Степень отчетливости  читаемости реализованных  фигур упорядоченности
5. Рефлексивные варианты сокрытия порядков и способы их обнаружения
6. Описания символической интерпретации отступления от порядка и сокрытия порядка
7. Наказания за произвольное изменением воплощенных систем упорядоченности
8. Возможность воспроизведения схем и паттернов порядка в памяти
9. Хранение тайных и явных образцов упорядоченности
10. Границы зон присутствия упорядоченности
11. Временные границы сохранения  порядков
12. Произвольные имитации упорядоченности

Беспредметность

онятие беспредметности мы по привычке последних ста лет связываем с художественным авангардом, и отказом от предметности в живописи и скульптуре, породившее  такое мощное явление как художественный и архитектурный модернизм. Позднее с70-х годов это беспредметное основание модернизма начали теснить сначала средовой и экологический подход, а затем постмодернизм. Однако эти попытки сдвинуть беспредметность со сцены удались лишь в малой степени. И нам придется еще и еще раз пересматривать и авангардистский, и модернистский варианты беспредметности, где все еще очень много неясного. Но это – впереди.

Сейчас же припомним, что существуют и иные варианты беспредметности – за пределами живописи и скульптуры.

Прежде всего, это математика и логика. В математике понятие числа и счета были,  наверное, первой и мощнейшей до сего дня парадигмой беспредметности.

Существует и логическая беспредметность, хотя она несколько иной природы.

Стоит заметить, что все эти виды беспредметности  можно рассматривать как отказ от семантики и перенос акцента на синтаксис. Семантика есть область значений и смыслов, в частности смыслов предметного мира. А синтаксис на первый план выносит отношения и связи элементов предметного мира.

Такова напри ер атомистика Демократии. Который свел все виды предметности к  структурам атомов, каждый из которых почти беспредметен. А весь предметный мир образуется из сочетаний или структур атомов. Но объявив свой атомарный материализм Демокрита не дал ключа к построению этого структурного синтеза, то есть не показал, как же из беспредметного мира мельчайших атомов рождается весь этот многообразный мир.

И это т вопрос до сих пор остается сложной проблемой, хотя в физике мы  уже почти ясно представляем себе, как из мира субатомных бескачественных частиц  - кварков и фотонов,  образуется вся материальная вселенная с ее космическими телами и галактиками и далее геология и биология планет, вплоть до тончайших органических структур типа мозга и его генетических механизмов.

Были и иные варианты беспредметности. Не атомистические. Например, идея архэ – как наивысшего начала мира или  апейрон – неопределенность как начало мира.

Сюда же можно отнести и многие концепции пустоты или ничто, из которых, как абсолютных форм беспредметности, - возникает все, весь предметный мир.

В таких концепциях заметна идея монизма, во имя которого и вводится эта универсальная беспредметная материя, начало всего.

Идея монизма сама по себе  имеет уже синтетический характер. Она относится к началу синтаксиса. И в этом универсальном синтаксисе предметность  подчиняется какой-то всеобщей силе. Которая сама по себе не есть материя. Сила есть организующая и проникающая все энергия. И эта сила в общественных системах постоянно сводится к идее единовластия, на котором держится род, племя, нация, государство и прочие форму социальной системы.

Причины такого культа монизма, на мой взгляд, по крайней мере две. Первая состоит в конструктивном удобстве монизма. Если из элементарных частиц, атомов или кирпичей мы собираемся строить ( в синтаксисе) нечто масштабное, то важно чтобы инструменты этого строительства были универсальны и подходили к любым конструктивным вариантам.

В истории  физики, химии или биологии мы все время видим поиски этих элементарных частиц, число которых, однако, в ходе исследований растет и со временем предпринимаются новые и новые попытки свести это множество к еще более элементарным.

Но, получив какие-то минимальные схемы синтаксиса и их более сложные производные, мы сталкиваемся с новыми трудностями

В наиболее ясной форме эти трудности были показаны в работах по лингвистике и семиотике. Выделив некоторое число исходных фонем (около 50) и синтаксические принципы их соединения мы получаем языки и надостроечные над языками системы культуры, которые растут и растут в бесконечность и со временем теряется возможность их замыкания и создания целостности, то есть цельных, холистических систем.

В этой ситуации мы на самом деле сталкиваемся с проблемами рефлексии  масштаба , то есть критики того уровня масштабности, в рамках которого те или иные операции или идеализации сохраняют свой смысл.

Выход в беспредметность и сосредоточение внимание на синтаксисе до поры до времени  может быть продуктивным и давать нечто новое, но с какого то момента обнаруживается, что дефицит семантики начинает сказывается и на самом синтаксисе и в итоге он тоже девальвируется.

В архитектуре нечто подобное имело место с понятием и категорией пространства. Поначалу пространство как категория помогла соединить два ранее разорванных процесса или феномена – один, это тонкий анализ исторически сложившихся архитектурных форм, стилей и ансамблей в формальной школе – прежде всего в книгах Генриха Вельфлина. А  с другой стороны в проектировании и построении новых композиций и форм.

Взяв категорию пространства  как материал воображения  и компоновочной практики, и отказавшись одновременно от имитации традиционных стилевых форм  проектное мышление оказалась в пустоте и было вынуждено схватиться за единственную возможность существовавшую тогда  в профессиональной  культуре – за геометрию – как в виде пропорций, так и в виде конструкций геометрических фигур. В итоге  все проектирование ринулось в поиски пространственных композиций, построенных на немногих синтаксических нормах – ритме, метре, симметрии и пр. и породила множество пропедевтических опытов и реальных проектов.

Наиболее глубокомысленные архитектуры пытались выйти за эту механику геометрии и стали обращаться к эзотерическим и теологическим концепциям пространства  как в христианстве, так и на Востоке- в  буддизме, китайской им японской философии пространства.

Одновременно на Западе начались попытки внекультового анализа пространства через научную психологию восприятия – эта школа отталкивалась от гештальт-психологии и экспериментальной психологии и антропологии. Вюрцбургская школа психологов показала, что восприятие не сводится к совокупности визуальных образов, но содержит в себе синтаксические элементы мышления.

Эти синтаксические элементы были копиями мыслительных процессов, рожденных в сфере предметного мышления и несли на себе память разных предметных ситуаций. Так что идеология пространства как чистого материала архитектурного творчества была подорвана.

Внесение памяти в процессы пространственного мышления понемногу сместили все ориентиры пространственной идеологии, и она утратила свою чистоту и простоту, мыслившуюся в  сфере беспредметной парадигматики. Память не беспредметна. Память несет на себе печать предметного опыта и именно на этом основана философия платоновских идей, которые, безусловно, предметны.

Причина, которая вела к беспредметности,  состояла в том, что беспредметность на первых порах в максимальной степени расширяла свободу экспериментирования. Но в то же время обедняла продукты такого эксперимента и порой сводила их к нулю. Попытка обогащения исторической предметности вела к его первоначально шокирующей новизне и следующим за ней энтузиазмом, но вскоре выявляла свою монотонность и бессмысленность.

Противопоставляя платоновский идеализм материализму достигали, конечно,  новых путей для эксперимента, но при этом теряли огромный смысловой резерв идеализма опыт истории и врожденных смыслов.

Попытки найти способ соединяющий  относительное распредмечивание мира и новое синтетическое построение более сложных предметных структур практически тормозились как идеологией партийной власти так и идеологией быстрого коммерческого успеха проектирования.

Опыт беспредметности вел нем к новой предметизации,  а к минимализации и минимализму предметности, не доходящему до чистой геометрии и числу,  но соединявшему геометрию с субстанциальной чувствительностью к материалам и элементарной символике.

В СМД методологии беспредметность как таковая сконцентрировалась в понятии и категории  Деятельности, которая в своей бесконечной креативности порождала все виды предметности и все виды синтаксических операций мысли. Однако  в остальном понятие беспредметности было обесценено и заменено операциями распредмечивания и перепредмечивания, как свободой перемены предметности в рефлексии.

Но при этом репертуар предметных состояний мира оставался ограниченным данными в опыте работы предметностями, исторически  сложившихся  научно-технической деятельности и игнорировал множество иных практик как культовых, так и эзотерических, например, алхимии.

Возможно, что на пути освоения многообразными репертуарами предметных превращений и транссубстанциализации опыта, мы могли бы получить новые способы работы с беспредметностью и новые парадигмы проектного воображения.

***

Исторически понятие беспредметности ведет к разным линиям развития мысли.
Одна из них - это логика и математика. начатая в Древнегреческой  философии
О ней мы уже кратко говорили.
Другая, все еще нуждающаяся в кропотливом исследовании, ведет нас  к теологии и отказе от икон - иконоборчеству (7-9 века н.- в христианстве и вся история мусульманской и иудейской теологии). по соображениям недоступнотси божественной  сущности никакому предметному ее подобию.
Версию беспредметности как пустоты в наши дни проповедует в Киеве архитектор  В.А.Никитин

Контрасты

Такими контрастами являются: большое — маленькое, длинное — короткое, широкое — узкое, толстое — тонкое, черное — белое, много — мало, прямое — изогнутое, острое — ту- пое, горизонтальное — вертикальное, диагональное — круговое, высокое — низкое, площадь — линия, поверхность — объем, линия — тело, точка — линия, гладкое — шершавое, твердое — мягкое, неподвижное — движущееся, легкое — тяжелое, прозрачное — непрозрачное, сплошное — прерывистое, жидкое — твердое, сладкое — кислое, сильное — слабое, громкое — тихое, а также семь цветовых контрастов. Все эти типы контрастных отношений прорабатывались подробнейшим образом

Й.Иттен Теория формы

Дополнительность

Принцип  дополнительности

Принцип дополнительности состоит в необходимости различать и использовать дополнительные методологические схемы анализа и конструирования в зависимости от обстоятельств и внутренней воли к сохранению и развитию

Структура и Процесс

При этом структура выступает как замкнутая и ориентированная на внутренний процесс сохранения и воспроизводства

А внешний процесс  ориентирован на изменения и  взаимодействия со средой

Холизм - Целостность

Принцип холизма

или целостности структур строится на том, что сумма всегда меньше целого, так как к в целое включаются процессы внутреннего взаимодействия .

Целое и Цель

Целое принимается как структура с целью сохранения и воспроизводства

Цель изменения

Разрушает  целостность и переводит ее в процессы  ( в сумму процессов)

Процессы линейны

и строятся на переходе из одного состояния в другое. Фазовые переходы.

Процесс становления и развития

исключает относительную замкнутость структуры. Он в принципе открыт и бесконечен. Но всякая остановка процесса и замыкание его на структуру порождает

отношение трансцендентности

 к внешнему миру и исключает историзм.

Гегель был имманентным мыслителем абсолютизировавшим исторические изменения и линейный процесс.

Образование и становление в профессии есть процесс, фазы которого выходят за пределы начала и конца

Подготовка-пропедевтика-становление- развитие-достижение совершенства- практическая критика- возврат к началу

Свобода

Состоит в способности к переменам принципа закрытой холистичной структуры и линейного открытого процесса

Свобода манипулирует  процессами сохранения и воспроизводства и изменения, становления и развития в зависимости от обстоятельств

Свобода

Есть неограниченное право воли к мышлению менять исходные принципы анализа

Достоинство

Есть понимание необходимости свободы

( скорее чем осознание необходимости)

Фазовые состояния

Структурные моменты  процесса

припоминание - анамнезис

По Платону - источник общих идей.
Душа припоминает смысл идей бывших в ней до  рождения души в теле
Общие идеи не могут быть установлены на изучении частных случаев,их происхождение должно иметь другое, независимое доопытное  основание
Таковы врожденные идеи. которые затем припоминаются
таковы кантовские категории  пространства. времени и причины
вероятно таковы же идеи блага, красоты, истины и пр.

Рефлексия

Рефлексия

рассмотрение какого либо понятия, ситуации или системы " со стороны", например  как исторически изменяющейся или как принадлежащей какому-то одному из предметов общей онтологии.
Особенно важна рефлексия собственной процедуры понимания или построения смысла, как обусловленного каким- то внешним обстоятельством.

Так Маркс рассматривал теоретические понятия как обусловленные  классовой позицией и заинтересованностью идеолога.
Можно рассматривать то или иное  понятие или конструкцию. с  точки зрения их отношения  к  к процедурам измерения ( поддающиеся или не поддающиеся измерению) или  с точки зрения их исторического происхождения.
Пример простой рефлексии -  "я думаю, что я ошибался".
"Я пытаюсь восстановить в памяти,  чем была вызвана та или иная  гипотеза"